Предыдущий пост | Следующий пост
А вот и пятый день на глазах наливающегося зрелостью, взрослеющего, загрубевающего лета. Которое только что было обещанием, чистой возможностью, нежной застенчивой надеждой.
Кто не прочувствовал весны, не проудивлялся ей как следует, тот в точности я, не перепутаешь.
Ведь для чего нужна весна, для чего нужна жизнь вообще, как не для того, чтобы её проживать подробно, с максимально, до раздирания, возможной полнотой? Да больше и ни для чего.
Лето моё, я не умею с тобой обращаться, но я шалею от тебя. Лёгкий июнь, придающий лёгкость всем предметам, миру в целом.
Сильнее всего воздействует то, с чем не умеешь обращаться, перед чем остаёшься беззащитным.
Лето – время огромных расстояний между предметами (зимой они тесно жмутся друг к другу, тщась согреться).
Лето – время, когда становится больше самого времени, - просто так, нипочему.
Наступая, лето не оставляет никаких сомнений: оно будет всегда.
Лето – время чистого избытка, изобилия, излишества, - бессмысленного (так и хочется добавить: и беспощадного), да, потому что превосходящего смысл.
Лето всем своим большим, в три огромных месяца, телом являет нам ту истину, что смысл – не главное (оно само – эта истина). Что дело вообще не в нём. Что он – только побочный продукт бытия в целом, и не такой уж обязательный. Или – недорастворившаяся крупица бытийного концентрата, которая попадается на зуб, на язык, и хрустит, и кислит. Но в чистом виде эдакого никто не ест. Не то что даже несъедобно – а прожжёт.
(а ты ему в ответ, как зимой какой-нибудь, зябнешь, цепляешься за раскалённую батарею работы, жмёшься к ней изо всех сил: согреться, согреться… Она так понятна со своим искусственным теплом.)
Лето подхватывает тебя, и ты летишь. Лето – всё равно опыт лёгкости и открытости, «для всех даром», совершенно независимо от того, что ты, допустим, старая зануда и не умеешь со всем этим обращаться, да и не хочешь, да и вообще одного бы тебе – задёрнуть шторы, включить лампу и поработать как следует, а то дэдлайн. – Не умеешь, не хочешь – а всё равно вот тебе, потому что мир, голубушка, существует помимо наших желаний и умений, изволь дорастать. А не дорастать, так хоть во всю мощь своего изумления изумляться.
Лето – для изумления миру (и – кое-кому особенно тёмному и угловатому - для беспомощности перед ним, нас превосходящим).
Впрочем, в точности для того же самого – и все прочие сезоны.
Весна – о будущем, зима – о настоящем, осень - о прошлом, лето – о вечности.
Кто не прочувствовал весны, не проудивлялся ей как следует, тот в точности я, не перепутаешь.
Ведь для чего нужна весна, для чего нужна жизнь вообще, как не для того, чтобы её проживать подробно, с максимально, до раздирания, возможной полнотой? Да больше и ни для чего.
Лето моё, я не умею с тобой обращаться, но я шалею от тебя. Лёгкий июнь, придающий лёгкость всем предметам, миру в целом.
Сильнее всего воздействует то, с чем не умеешь обращаться, перед чем остаёшься беззащитным.
Лето – время огромных расстояний между предметами (зимой они тесно жмутся друг к другу, тщась согреться).
Лето – время, когда становится больше самого времени, - просто так, нипочему.
Наступая, лето не оставляет никаких сомнений: оно будет всегда.
Лето – время чистого избытка, изобилия, излишества, - бессмысленного (так и хочется добавить: и беспощадного), да, потому что превосходящего смысл.
Лето всем своим большим, в три огромных месяца, телом являет нам ту истину, что смысл – не главное (оно само – эта истина). Что дело вообще не в нём. Что он – только побочный продукт бытия в целом, и не такой уж обязательный. Или – недорастворившаяся крупица бытийного концентрата, которая попадается на зуб, на язык, и хрустит, и кислит. Но в чистом виде эдакого никто не ест. Не то что даже несъедобно – а прожжёт.
(а ты ему в ответ, как зимой какой-нибудь, зябнешь, цепляешься за раскалённую батарею работы, жмёшься к ней изо всех сил: согреться, согреться… Она так понятна со своим искусственным теплом.)
Лето подхватывает тебя, и ты летишь. Лето – всё равно опыт лёгкости и открытости, «для всех даром», совершенно независимо от того, что ты, допустим, старая зануда и не умеешь со всем этим обращаться, да и не хочешь, да и вообще одного бы тебе – задёрнуть шторы, включить лампу и поработать как следует, а то дэдлайн. – Не умеешь, не хочешь – а всё равно вот тебе, потому что мир, голубушка, существует помимо наших желаний и умений, изволь дорастать. А не дорастать, так хоть во всю мощь своего изумления изумляться.
Лето – для изумления миру (и – кое-кому особенно тёмному и угловатому - для беспомощности перед ним, нас превосходящим).
Впрочем, в точности для того же самого – и все прочие сезоны.
Весна – о будущем, зима – о настоящем, осень - о прошлом, лето – о вечности.
Записи из этого журнала по тегу «вечность»
-
Коренное и случайное
(Не таким уж) парадоксальным образом чёрно-белые фотографии кажутся более точными, честными, совпадающими с естеством вещей, коренными, даже…
-
К соматике Рима: L 'eternità a misura d'uomo
…а Рим – весь, целиком – живое, тёплое, чувствующее и чуткое тело. Им можно греться в холоде бытия. При всей его огромности и вечности он как-то…
-
О том, что целительно
Странным (ли?) образом, чтение чужих дневников, просто подённых записей, даже без особенной рефлексии – чистой хроники, простой фактографии: пошёл…
-
рассматривая старые фотографии Москвы*
(*один из очень немногих свойственных мне способов сброса напряжения - и один из самых интенсивных; да, интенсивный сброс напряжения тоже бывает.)…
-
К планам на вечность
Не помню уж кто предположил, что в раю мы будем заниматься тем, что нам больше всего нравится. Из этого неукоснительно следует, что там я буду вечно…
-
Метеорология смысла
Какое счастье - дождь. = В него хочется кутаться, плотно обёртываться, в самый звук его, - он защищает от мира, от времени, от возраста. Дождь - это…
-
Поиск соответствий
Да разумеется же, Афины – город (при всех неминуемых поверхностностях – где ж их нет) глубокий, коренящийся в вечности не только не менее Рима, но,…
-
Изготовление настоящего
Тем больше, тем жаднее и отчаяннее хочется вгрызаться в настоящее (не невротически ль цепляться за него?), нахватываться его, нахлёбываться, набивать…
-
Из постскриптумов к Петербургу
Удивительный город Петербург: такой молодой исторически – и уже вечный. Такой чуткий и подробный слепок с очень определённых исторических состояний,…
Профиль
yettergjart- Balla Olga
- gertman
Комментарии